Неточные совпадения
— Позволь, позволь, — кричал ей Варавка, — но ведь эта
любовь к людям, — кстати, выдуманная нами, противная природе нашей, которая жаждет не
любви к ближнему, а борьбы с ним, — эта несчастная
любовь ничего не значит и не стоит без ненависти, без отвращения к той грязи, в которой живет ближний! И, наконец, не надо забывать, что
духовная жизнь успешно развивается только на почве материального благополучия.
Тогда у него не было ни лысины, ни лилового носа. Это был скромный и тихий человек из семинаристов, отвлеченный от
духовного звания женитьбой по
любви на дочери какого-то асессора, не желавшей быть ни дьяконицей, ни даже попадьей.
Для выражения своей
духовной жизни человек должен двигать руками, ногами, языком, т. е. прибегать к материальным знакам, без которых нельзя выразить
любви или ненависти, нельзя осуществить волевых стремлений.
Ибо зрит ясно и говорит себе уже сам: «Ныне уже знание имею и хоть возжаждал любить, но уже подвига не будет в
любви моей, не будет и жертвы, ибо кончена жизнь земная и не придет Авраам хоть каплею воды живой (то есть вновь даром земной жизни, прежней и деятельной) прохладить пламень жажды
любви духовной, которою пламенею теперь, на земле ее пренебрегши; нет уже жизни, и времени более не будет!
Страстные и жестокие снаружи, они до мучения способны полюбить, например, женщину, и непременно
духовною и высшею
любовью.
Но бывает, хотя и не часто, необыкновенная
любовь, связанная с
духовным смыслом жизни.
Так, например, во мне совмещается
духовная революционность с большой ролью привычки в моей жизни, анархизм по чувству и убеждению с
любовью к установившемуся порядку в своей жизни.
У русского человека действительно есть реалистическая складка, есть большие способности к техническим изобретениям, но это вполне соединимо с его
духовными исканиями и с
любовью философствовать о жизни.
Религиозная тема. Религиозный характер русской философии. Разница между богословием и религиозной философией. Критика западного рационализма. Философские идеи Киреевского и Хомякова. Идея соборности. Владимир Соловьев. Эротика. Интуиция всеединства. Бытие и сущее. Идея богочеловечества. Учение о Софии. «Смысл
любви». Религиозная философия Достоевского и Л. Толстого. Русская религиозная мысль в
духовных академиях. Архиепископ Иннокентий. Несмелов. Тареев.
— У меня
любовь к ней
духовная, а душой и сердцем никто и никогда не может завладеть.
Ну, так вот видишь ли: с одной стороны, возьми кровь в жилах — это материальное, с другой — самолюбие, привычку — это
духовное; вот тебе и
любовь!
Сколько ни досадно было Крапчику выслушать такой ответ дочери, но он скрыл это и вообще за последнее время стал заметно пасовать перед Катрин, и не столько по
любви и снисходительности к своему отпрыску, сколько потому, что отпрыск этот начал обнаруживать характер вряд ли не посердитей и не поупрямей папенькина, и при этом еще Крапчик не мог не принимать в расчет, что значительная часть состояния, на которое он, живя дурно с женою, не успел у нее выцарапать
духовной, принадлежала Катрин, а не ему.
Ну, если
любовь духовная,
духовное общение, то словами, разговорами, беседами должно бы выразиться это
духовное общение.
Ведь подразумевается
любовь духовная, а не чувственная.
— Но вы всё говорите про плотскую
любовь. Разве вы не допускаете
любви, основанной на единстве идеалов, на
духовном сродстве? — сказала дама.
То же самое находим в «Покоящемся трудолюбце», где в каждой книжке являются благочестивые размышления и
духовные оды на
любовь, на злобу, на смерть, на рождение вообще или чье-нибудь рождение в частности.
— Ничего не давая, как много взяли вы у жизни! На это вы возражаете презрением… А в нём звучит — что? Ваше неумение жалеть людей. Ведь у вас хлеба
духовного просят, а вы камень отрицания предлагаете! Ограбили вы душу жизни, и, если нет в ней великих подвигов
любви и страдания — в этом вы виноваты, ибо, рабы разума, вы отдали душу во власть его, и вот охладела она и умирает, больная и нищая! А жизнь всё так же мрачна, и её муки, её горе требуют героев… Где они?
Кузьма Петрович Мирошев лицо невидное, бесцветное и бесстрастное; тот, кто взял его в герои своего романа, должен был носить в душе
любовь и уважение к внутренней
духовной высоте такого лица.
Наташа встретила его слова таким взглядом, который, как электрическая искра, проник до глубины души молодого человека и потряс все
духовное существо его; в этом взгляде выражалось столько сочувствия и благоволения, что Шатов, очарованный им, повинуясь непреодолимому чувству
любви, для которой блеснула в этом взгляде взаимность, позабыв все свои прежние намерения уехать, не объясняясь и не спрашивая согласия невесты, с несвойственной ему живостью и жаром сказал: «Наталья Васильевна!
Он не чувствовал никакой земной мысли; он не был разогрет пламенем земной страсти, нет, он был в эту минуту чист и непорочен, как девственный юноша, еще дышущий неопределенною
духовною потребностью
любви.
— Из
духовных были также почтенные писатели: Левитов, Лесков, Помяловский. Особенно последний. Обличал, но с
любовью… хо-хо-хо… вселенская смазь… на воздусях… Но о
духовном пении так писал, что и до сей поры, читая, невольно прольешь слезу.
Но мы, признаемся, не видим в них ничего, кроме чрезвычайной неразвитости и спутанности нравственных понятий и кроме привычки — быть под началом, при отсутствии всяких
духовных связей
любви и истинного уважения.
Софья Егоровна. Неумно, Платонов, стыдно! Зачем ты перестаешь быть благородным, умным, самим собой, когда я с тобою? Для чего эти плебейские выходки, не достойные человека, которому я обязана спасением своей
духовной жизни? При мне держишь ты себя каким-то уродом… Ни ласкового взгляда, ни нежного слова, ни одного слова
любви! Прихожу к тебе — от тебя пахнет вином, одет ты безобразно, не причесан, отвечаешь дерзко и невпопад…
Неверно думают и говорят, что для исполнения назначения жизни и для блага нужны здоровье, достаток и вообще благоприятные внешние условия. Это неправда: здоровье, достаток и благоприятные условия не нужны для исполнения назначения и для блага. Нам дана возможность блага
духовной жизни, ничем не могущего быть нарушенным, блага увеличения в себе
любви. Только надо верить в эту
духовную жизнь, перенести в нее все свои усилия.
Человек живет и телесной и
духовной жизнью. И есть закон телесной и закон
духовной жизни. Закон телесной жизни — труд. Закон
духовной жизни —
любовь. Если человек нарушил закон телесной жизни — закон труда, он неизбежно нарушит и
духовный — закон
любви.
Жизнь наша бывает лучше или хуже только оттого, что мы сознаем себя или телесным, или
духовным существом. Если мы сознаем себя телесным существом, мы ослабляем нашу истинную жизнь, усиливаем, разжигаем страсти, жадность, борьбу, ненависть, страх смерти. Если же мы сознаем себя
духовным существом, мы возбуждаем, возвышаем жизнь, освобождаем ее от страстей, от борьбы, от ненависти, освобождаем
любовь. Перенесение же сознания из телесного существа в
духовное совершается усилием мысли.
Благо телесное, всякие удовольствия мы добываем, только отнимая это у других. Благо
духовное, благо
любви мы добываем, напротив, только тогда, когда увеличиваем благо других.
Христианская же
любовь знает и очистительную силу страданий, а, напротив, довольство, «удовлетворение наибольшего числа потребностей», согласно гедонистическому идеалу счастья, для нее явилось бы
духовным пленом у князя мира сего.
«Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословивший нас во Христе всяким
духовным благословением в небесах, так как Он избрал нас в Нем прежде создания мира — προ καταβολής κόσμου, чтобы мы были святы и непорочны перед ним в
любви, предопределив усыновить нас Себе чрез Иисуса Христа, по благоволению воли Своей, в похвалу славы благодати Своей, которою Он облагодатствовал нас в Возлюбленном, в котором мы имеем искупление кровью Его, прощение грехов по благодати Его, каковую Он в преизбытке даровал нам во всякой премудрости и разумении, открыв нам тайну Своей воли по Своему благоволению, которое Он наперед положил — προέθετο — в Нем, во устроение полноты времен, дабы все небесное и земное соединить под главою Христом.
Ими овладели похоть знания, получаемого помимо
любви к Богу и богосознания, похоть плоти, ищущей телесных услаждений независимо от духа, похоть власти, стремящейся к мощи помимо
духовного возрастания.
Свой переход «от марксизма к идеализму» С. Н. Булгаков объясняет двумя причинами:
любовью к Иисусу Христу, привитой ему с детства, и
духовным влиянием Ф. М. Достоевского и В. С. Соловьева.
Этот «идеализм» в
любви не является ли
духовной колыбелью и философского идеализма с характерной для него утратой реальности?].
К числу прирожденных и добровольных «скопцов» принадлежат и люди «третьего пола», как мужчины, так и женщины, которые признают влюбленность или «
духовную брачность», но гнушаются браком и особенно деторождением по разным идеологическим основаниям (сюда относится прежде всего главный идеолог «третьего пола» Вл. Соловьев с его статьями о «Смысле
любви» [Из числа наших современников особенно следует назвать 3.
При этом не понимают, что аскетическая борьба с чувственностью в христианстве проистекает именно из
любви к ноуменальной, софийной чувственности, или красоте
духовной, и вражда с телом мотивируется здесь высшею
любовью к телу, что яснее всего выражается в почитании св. мощей, как духоносного, просветленного тела.
«Я покину их, покину и веру ихнюю, отброшу их, — думает она, — но тайну
духовного супружества мне хочется узнать… Нежная
любовь, невыразимое словами счастье в здешней жизни и в будущей! Не останусь я с ними, но эту тайну вынесу из корабля и к другому применю ее, кто полюбит меня сердцем и душою».
Жалкий трус!! Я промолчал. Он любил ее. Она любила страстно его… Я должен был убить его, потому что любил больше жизни ее. Я любил ее и ненавидел его. Он должен был умереть в эту страшную ночь и заплатить смертью за свою
любовь. Во мне кипели
любовь и ненависть. Они были вторым моим бытием. Эти две сестры, живя в одной оболочке, производят опустошение: они —
духовные вандалы.
В
духовном освобождении человека есть направленность к свободе, к истине и к
любви.
Есть физическая связь между половым соединением и деторождением, но нет
духовной связи, как нет обязательной связи между половым соединением и
любовью.
Настоящая
любовь идет от личности к личности, и она ущерблена и извращена в отвлеченно-духовной
любви и в идеальной любви-эросе и в исключительной жалости, направленной на безликую тварь.
Любовь и есть восстановление личного начала в поле, не природного, а
духовного.
Любовь есть радий в
духовном мире.
Мы можем смело сказать, что
любовь есть жизнь в себе, первожизнь, что творчество есть жизнь в себе, первожизнь, что созерцание
духовного мира есть жизнь в себе, первожизнь.
Духовное начало, отвлеченное и отрешенное от начала душевного и телесного, не может породить
любви к живому существу.
Любовь не может быть отвлеченно-духовной, не видящей конкретно-целостную личность,
любовь может быть лишь духовно-душевной, основанной на сращении
духовного и душевного начал жизни.
Это значит, что натуральная
любовь должна быть одухотворена, должна иметь смысл, который всегда лежит в духе и
духовном мире, не должна быть бессмысленным влечением.
И только раскрытие в
любви духовного начала может победить это растерзание и уничтожение натуральной стихией влечений.
Поэтому
духовный смысл брачного соединения может быть лишь в
любви, в личной
любви двух существ, в стремлении к соединению в единый андрогинный образ, т. е. в преодолении одиночества.
Толстой правдиво обличает в христианском
духовном мире недостойную
любовь к сильным и властвующим, к богатым, к царским дворцам, к генералам и пр. и справедливо видит тут страшную ложь.
Противоположна же этому подлинная
духовная жизнь, жизнь, основанная на благодати, свободе и
любви.
И оказывалось, что
духовная и совершенная
любовь, т. е. самая высшая, совсем на
любовь не походит, она совершенно безлична, отвлеченна и нечеловечна.